— «Упс!» Смотрю на расписание вылетов самолётов в аэропорту «Внуково», вижу своё время – 21:50, но в графе места прибытия значится совсем другой город — Новосибирск, то есть в противоположной стороне от моего пункта назначения – Симферополь. И я понимаю, что нахожусь за два часа до вылета, но не в том аэропорту. Приехали!
Бегу в кассу, сдать билет, но мне говорят, мой билет невозвратный. Судорожно соображаю, что делать, спрашиваю у кассирши, чем я могу добраться до аэропорта «Жуковский», и получаю ответ, ничем, не успею, такси будет в пути 1 час 50 мин плюс пробки, минус – за 40 минут обычно заканчивается регистрация до взлёта. Сгорел мой билет, купленный дней за десять до сегодняшней даты, довольно дорогой – 7800 рублей, накрылись почти все мои премии – и за день библиотекаря, и за день рождения.
В Москве пять аэропортов, а в билете меленькими буковками написан пункт отправления, так что и не разглядишь без лупы. Я в него и не заглядывала, мне, почему-то, не хотелось лететь из Жуковского, я искала любой другой аэропорт, но каким-то образом попала именно в этот аэропорт. Могли бы и покрупнее выделить в билете место вылета, кроме того, что из Москвы. А может, сработало подсознательное давнишнее желание проехаться в новеньком красненьком поезде — Аэроэкспресс, доставляющем в аэропорт пассажиров с Киевского вокзала до аэропорта «Внуково».
Так началось мое путешествие на юга, с фальстарта. Делать нечего, беру билет на поезд на следующее утро, на самолёт билеты в эти дни были слишком дорогими, почему-то, уже даже не столько, сколько заплатила я, а в разы больше. Цена варьировалась от двенадцати до двадцати шести тысяч рублей. Хотя, чему удивляться, я отправлялась в отпуск в самый разгар лета, в начале июля, аккурат, себе на день рождения хотела сделать подарок – полёт в Крым, в Симферополь, со скоростью ветра, а там до моря рукой подать. Но туда быстро и с комфортом добраться не получилось.
И ведь как я спокойно собиралась в путь-дорожку. Как не торопясь укладывала вещички в свой походный чемодан, почти убитый уже за много лет его эксплуатации, с кое-как приделанной оторвавшейся в последней поездке ручкой. Вышла из дома впритык к отправлению аэроэкспресса с Киевского вокзала, расписание которого узнала сразу после приобретения онлайн-билета на самолёт, ни на йоту я не усомнившись в том, что именно туда мне надо. Бегом-бегом, на перекладных – с троллейбуса в метро, с чемоданом, компьютером, фотоаппаратом и ещё сумкой наперевес через плечо, добралась до вокзала. Влетела в красивенькую красненькую электричку буквально за 1 минуту до отправления, уселась с комфортом в мягком кресле позади каких-то иностранцев, видимо, футбольных болельщиков, приехавших на чемпионат мира по футболу, который проходил у нас в эти дни. И, воспользовавшись бесплатным Wi-Fi, стала на радостях постить в соцсетях, что я уже в пути, йё-хо-хо!, пожелайте мне счастливого пути! Как оказалось, раструбила я о своей поездке на море преждевременно. Отправилась я туда на следующий день и другим путём – железнодорожным сообщением.
<!—nextpage—>
Ну и что, тоже неплохо. Настроение, почему-то, совсем не испортилось, ведь у меня впереди целый месяц отдыха от трудов праведных. Мой поезд, Санкт-Петербург – Анапа с остановкой в Москве, отправлялся в 7:45 с Казанского вокзала, так что у меня была возможность сходить ночью в круглосуточный магазин, рядом с моим домом, и затариться продуктами в дорогу, на 36 часов пути, на два завтрака, два обеда и один ужин. Мой груз, таким образом, увеличился ещё на одну сумку. Ну, тут уж я взяла такси, и с ветерком по почти пустым улицам в столь ранний час таксист-азербайджанец довёз меня к входу на вокзал. Он всю дорогу отвечал мне на мой вопрос, почему он приехал в Москву на заработки, разве в Баку нет работы таксистом, откровенно признаваясь в том, что в Баку хорошо, но в Москве лучше.
В поезде в плацкартном вагоне, который я обычно предпочитаю купейным за простор и, в некотором роде, безопасность (не люблю замкнутых пространств), в моём купе оказалась душевная компания. Вагон, хоть и старой модификации, но, видимо, импортный, с мягкими полками и биотуалетом, извините за подробности. Напротив меня на нижней полке ехала учительница математики старших классов из Питера Галина, очень словоохотливая, она без умолку трещала о своих учениках, дочке, зяте и внуках. Энергия от неё исходила неиссякаемая, но своим авторитетом она не задавливала, временами делала паузы и давала высказаться коротенько и другим.
На боковых местах, или спали, или копошились мама Вика с 8-летним ребёнком. А на двух верхних полках обитала молодёжь: красавица девушка-артистка питерского детского театра Аннушка и чеченец – предприниматель из Грозного, живущий в Москве. Алихан, так зовут чеченца, весь первый день проспал, уставив выспренно свою окладистую бороду, как у Ивана Грозного, куда-то в потолок. Ближе к вечеру он спустился вниз, и мы его разговорили. Оказалось, он должен был уехать накануне, но по дороге к своему поезду остановился на миг у справочного окошка, чтобы узнать, куда ему идти, и поставил кожаную дорогущую сумку на пол возле ноги. И как в считанные секунды кто-то умудрился её свистнуть?
Там было всё: кожаная, тоже дорогущая куртка, которую он недавно купил за 54 тысячи рублей, все-все вещи, и тоже не дешёвые. Благо, паспорт был в другом месте.
Я первый раз так близко общалась с чеченцем, кажется, что они все – неприступная скала, олицетворение необщительности и даже отчуждённости. Этот парень не такой. Он расположил к себе нас всех с первых же слов. Рассказывая о своём неприятном происшествии на вокзале, он держался таким спокойным и невозмутимым, будто это не он горбатился целый год на заказчиков подвесных потолков в их огромных особняках, зарабатывая большие деньги тяжёлым, хоть и творческим, трудом, чтобы купить те самые украденные вещи.
Алихан – дизайнер интерьера, он выучился этому нелёгкому, но очень красивому ремеслу, сродни искусству, в Германии. Он показывал нам свои работы на фотографиях в своём мобильнике, — это роскошный, с восточным колоритом, и, в то же время, современный дизайн. Его клиенты – VIP-персоны, всё окружение президента Чечни у него в заказчиках. Он даже в Арабских Эмиратах строил дворец какому-то шейху.
Наверное, в глубине души Алихан кричал что-то типа – «это шайтан!», как обычно высказывается на камеру, не сдерживая негодования, Рамзан Кадыров, о тех, кем бывает не доволен. Но Алихан и виду не подал, что убил бы этого негодяя, укравшего у него прямо из-под носа нажитое собственным трудовым потом имущество. Железная выдержка и самообладание.
Но, тем не менее, все стали его успокаивать и рассказывать ему мою историю с перепутанным аэропортом. А Галина пришла к выводу, что в Питере с этим проще, там всего один аэропорт – Пулковский.
Проболтали всю дорогу, не заметили, как доехали до Анапы. На перроне Алехан помог мне дотащить мои вещи, дошли уже до спуска в переход на выход к привокзальной площади, как вдруг я вспоминаю, что забыла в сеточке над полкой свои свитер и книгу. Я рванула обратно, успела заскочить в вагон перед закрытием дверей, благо, какая-то женщина тоже вернулась за сумками, ради нас поезд задержали, возвращаюсь, мой попутчик ждёт меня возле моих пожитков.
Я теперь чеченцев не боюсь и уважаю. У них, как и у всех народов, есть разные люди. Алихан очень хороший человек. Не знаю, как бы он повёл себя в какой-нибудь экстремальной ситуации. Я читала, что они переменчивы в поведении: вот в дом позовут и накормят, и напоят, и спать уложат, а выйдешь за порог, и получишь пулю в спину, если того потребуют обстоятельства.
Я смотрела на него в поезде, слушала, как он рассуждает, и думала: а выстрелил бы он в меня, если от него это потребуется? Он говорил о том, что Бог един для всех, вне зависимости от вероисповедания, и надо жить по совести, что он вырос с мачехой, в четырнадцать потеряв свою маму, умершую от рака, и это был сущий ад, потому что мачеха уделяла внимание только своим детям. Он отдал бы всё, что у него есть, за напутствие матери перед дорогой: «Будь осторожен, сынок, сообщи, как доедешь, чтобы я не волновалась». Он вспоминал, как во вторую чеченскую войну был совсем ещё пацаном, и однажды босой и раздетый шёл по снегу через огромное поле в поисках спасения от бомбёжки. Дошёл до КПП, а там толпы народа, и всем нужен был кров и пропитание. К нему подошёл русский офицер, увидел его посиневшие от обморожения ноги, приказал выдать ему кирзачи и отвести в укрытие, обогреть и накормить.
Он всего добивался сам, в четырнадцать лет разгружал вагоны, чтобы купить себе велосипед. Мы засыпали его вопросами, и он охотно отвечал, что и у них бывают разводы и смешанные браки, сам он уже два раза разводился, и что он женат на одной, на третьей, а любит другую, первую, с которой её родители заставили разойтись, согласно каким-то своим национальным традициям. И он терпеливо ждёт, что та первая когда-нибудь согласится делить его с другой женщиной – матерью его сына и будущей дочки на подходе. Ведь ни дня не проходит, чтобы он о ней не думал и не сгорал от любви. Всё, как у всех, но как-то надрывно, что ли, обречённо, мучительно. Он, как запаянный чайник, готовый вот-вот взорваться, но внешне спокойный, как удав. Красавчик!
Может, он и о нас, его попутчицах, сложит хорошее мнение как об искренне добродушных и хлебосольных людях, желающих всем на нашей одной на всех земле добра и счастья.
На вокзале я со всеми попрощалась, пообещав, что пришлю им фотографии по смс, которые нащёлкала на свою новенькую зеркальную фотокамеру, приобретённую перед отъездом в кредит (сбылась мечта кое-кого), и пошла искать маршрутки, доставляющие пассажиров в Крым по новому, совсем недавно торжественно открытому Крымскому мосту. Я хотела ехать этим путём на обратном пути, но всё получилось с точностью до наоборот.
На остановке подходит ко мне долговязый армянин, местный бандит, спрашивает, куда мне ехать, понимает, что я сама ещё не знаю, куда, и как прицепился ко мне! Давай, иди сюда, я тебя посажу на маршрутку до Судака, две с половиной тысячи плати, и уедешь прямо сейчас. А я-то знаю, сколько стоит добраться до Симферополя, — все-то за 750 рублей. Я говорю, да мне не надо до Судака, мне в Рыбачье. Он кричит водителям: «Ей в Рабочий, кто возьмёт?». Ты, говорит, не уедешь без меня. Я ему в лицо, вы рэкетир, что-ли? Он отвечает, да, можешь звонить в полицию. Я говорю, я лучше чеченцам позвоню, моим друзьям. Он струхнул, явно, и снизил цену до полторы тысячи рублей, из которых тысячу забрал себе, а за остальные приказал водителю маршрутки меня взять. Так я с очередными приключениями попала в машину, ехала впереди, рядом с водителем, смотрела на отличную трассу через Керченский пролив по Крымскому мосту. Кстати, место в маршрутке было свободным, меня и без посредника взяли бы.
Испытывала ли я ощущение причастности к новейшей истории, мчась по грандиозному сооружению? Да, нет, я вообще ни о чём таком не думала, просто ехала по очень хорошей дороге, на хорошей скорости, снимала на мобильник прекрасный вид впереди машины через лобовое стекло (на фотокамере, увы, «сдохли» батарейки) – солнце вдалеке, закатываясь своим воспалённым полукружием за горизонт, всё ещё горело красными всполохами. Но не пугающе, а усмиряюще, угасая, остывая, оно будто устало за день.
Разговорилась с водителем маршрутки, молодым парнем, выпытала у него, какие настроения у народа в республике. Он оказался украинцем, и естественно, не довольным, что Крым присоединился к России. Причём оговорился, что именно сейчас такие настроения появились, мол, не оправдались надежды: зарплаты и пенсии маленькие, работы у людей нет, многие едва сводят концы с концами. Какого ж рожна вы голосовали на референдуме за присоединение, спрашиваю я его, мы ведь в России тоже в большинстве своём живём скромно, не жируем.
В Симферополе мы были за полночь, спустя пять часов, с остановкой в какой-то кафешке на 20 мин., водитель пересадил меня на такси до железнодорожного вокзала, которое вызвал по телефону. Я передала наш разговор с водителем маршрутки таксисту, а он русский, говорит в сердцах, — пусть едет в свою хохляндию, раз не нравится. Потом, где я ни была, я ко всем приставала с этим вопросом. Русские, а их в Крыму большинство, вполне довольны присоединением, и многие крымские татары тоже, лишь бы не стреляли.
До утра я просидела на вокзале в зале ожидания, там всё платное: за шесть часов сидения на деревянных, времён Петлюры, креслах – 120 руб., за туалет, извините, — 20 руб., за кипяток – 5 руб. и даже за зарядку мобильника – 50 руб. Грабёж). Но что было отрадным, так это бесплатный интернет, причём, не Wi-Fi, а через какой-то мобильный сервис. Сообщаешь свой номер телефона, и вуаля! Интернет в моём распоряжении. В аэропорту тоже есть такая услуга, мне и там пришлось ждать вылета до утра. Но с интернетом время проходит незаметно.
В шесть меня уже бы попросили освободить помещение, но я, не дожидаясь особого приглашения, пошла на улицу, точнее, на привокзальную площадь, которая была совсем пустой, как после апокалипсиса. Поезда там ходят только до Севастополя, откуда же взяться народу?
Дошла уже до полпути по направлению к кассам автовокзала, как окликает меня смотрительница зала ожидания. И протягивает мой айфон, который я, Маша-растеряша, забыла, оставив его на подзарядке. Всю дорогу я где-нибудь что-нибудь оставляла, забывала или перепутывала, так я устала за год. Упахали сивку-бурку на высокой горке.
Первая маршрутка в Рыбачье через Алушту шла в 7:05. Путь тоже не близкий, два часа по серпантину. Но когда путешествуешь в отпуске, время в дороге не замечаешь, едешь и едешь себе. Крымский воздух-то чего стоит! Лёгкие так и раскрываются, как баянные меха.
Конечно, там ещё везде разор, запустение и безлюдье. Спустя четыре года после известных политических событий на Украине, здесь, в республике Крым, пожелавшей выйти из состава Незалежной и самоопределиться на вольные хлеба, но в составе России, ещё конь не валялся. Кроме моста, соединяющего полуостров с материком, и потрясающего по своей роскошной архитектуре нового современного аэропорта, здесь ничего не изменилось.
Отовсюду веет совком. Санкции, которыми нас обложили со стороны коалиции западных стран, душат и Крым, и Россию, что скрывать. Народу теперь там отдыхает не так много, как раньше: не едет Украина и русскоязычная Прибалтика, и белорусы вынуждены теперь ехать в объезд через Россию, а значит, и их поток сократился.
Да, разумеется, с Турцией и Таиландом тамошний сервис не сравниться. В Рыбачьем, где я была, всё осталось по-прежнему, с украинских времён, и даже с советских. Только ещё больше обветшалых построек в виде каких-то забегаловок, а украинский ресторан, где мы когда-то обедали, — там, и только там, он-то был красивым, белым, двухэтажным, с открытой террасой с видом на море, мы заказывали там неизменно борщ с пампушками, — так его и вовсе больше нет, снесли. Эти места для отдыхающих с очень скромным достатком, как у меня.
Но в других местах Крыма уже появились частные пансионаты и гостевые дома с сервисом на уровне мировых стандартов. Осталось за малым – дождаться потока туристов, который обязательно в скором времени хлынет со всего постсоветского пространства, потому что ностальгия – очень сильная вещь. Где бы я ни была, меня тянет только сюда, к этому тёплому мягкому климату, изумительной природе, к её щедрым дарам – сочным сладким спелым фруктам и съедобным овощам, к уникальным историческим памятникам, доставшимся нам в наследие ещё с царских времён, и никто этот факт не может опровергнуть или оспорить, к побережью этого красивого разноцветного ласкового родного Чёрного моря.
Поначалу в гостевом доме, где я остановилась, по соседству жили две пожилые москвички и один донбассовец Виктор из Луганска. И он оказался учителем математики в старших классах. Что бы это значило? Он рассказывал об ужасах войны, которая не прекращается по сей день. Бомбят их нещадно, ежедневно, и привыкнуть к этому нельзя. О том, чтобы вернуться в Украину, по его словам, не может быть и речи. Весь народ Донбасса решительно настроен на отделение от Украины, применение военной силы против них они не собираются прощать, и не забудут этого никогда. Это стратегическая роковая ошибка американцев, чьё-то недальновидное решение из их Госдепа — разжечь на Украине гражданскую войну, и последствия этого решения оказались необратимыми.
Виктор наполовину украинец и русский, но он не хочет и слышать об Украине и не понимает, как можно забыть, как бомбили их школу, а учителя метались по классам, собирали уцелевших учеников и уводили их быстрее в бомбоубежище, а потом хоронили погибших, падая в обморок от стресса. И как они до сих пор учатся по особому графику, в часы затишья от обстрелов, назначают дежурных – ответственных за наблюдением за небом, чтобы хоть как-то успеть спуститься вниз в подвал, если они услышат рёв летящего снаряда и предупредят. Что может их прельщать в украинском режиме – жестокость, и даже беспощадность, с которой он пытается заставить себя полюбить? Отключение Донбассу воды, электричества, газа? Невыплату пенсий и пособий, обрекая их на верное вымирание? Или, может, можно забыть, что ВСУ стреляет, без предупреждения, из тяжёлого оружия по жилым домам, и старается попасть в детские садики, больницы и школы? Как с этим можно будет жить? Как унять рёв и грохот разорвавшихся бомб в ушах каждого жителя Луганска и Донецка, панический страх за своих родных и близких, пронзительную боль утрат, всепоглощающее все их мысли и чувства горе от понесённых потерь, от многочисленных жертв среди мирного населения, а особенно детей. Немыслимо всё это забыть и простить.
Прощаясь с нами перед отъездом, Виктор несколько раз повторил, что они, луганчане, очень благодарны России за гуманитарную помощь и поддержку и что они только на Россию и надеются. Мы пожелали ему, чтобы у них поскорее закончился весь этот кошмар, и наступил долгожданный мир.
Обратно я возвращалась на самолёте, билет на который купила через интернет за вполне сносную цену – 5 тысяч рублей. Оттуда билет стоит дешевле, почему-то, чем туда. Интересно, из каких соображений? Долетела без приключений, на этот раз. Разве что, со мной летел мальчик лет шестнадцати со странностями, он всю посадку выкрикивал густым баритоном на весь аэропорт: «Он не хочет в самолёт! В поезде лягу, и буду спать!» Родители смущённо цыкали на него, усмиряя, но с периодичностью в несколько минуть снова раздавалось громогласное «В поезде лягу, и буду спать!»
По прилету все пассажиры зааплодировали экипажу корабля и стали выстраиваться на выход по трапу. И тут мальчик возвестил: «Поехали обратно в Симферополь! Он хочет в Симферополь! В Анапу на поезде, а потом в Симферополь!» Так что, получается, я не одна таким путём съездила в Крым на море – туда на поезде и через Крымский мост, а обратно — на самолёте.
Смотрите, какое видео я сняла на свою новенькую камеру —
Поделитесь с друзьями в соцсетях. Спасибо.
[SvenSoftSocialShareButtons]
